Дьякон с соседней кровати

9 утра. Португальский хостел. Уже 10 минут я макаю пакетик черного чая в еле теплую воду. Все это время меня отвлекает разговорами Павел. Он услышал мой русский и решил познакомиться. 

Паша среднего роста и с небольшим животом, который он старательно втягивает, от чего его грудь становится шире. На нем черная косуха с белой вышивкой на спине. Коротко стриженные русые волосы. Прямоугольные очки. Он одновременно похож на рок-музыканта и айтишника. На самом деле, Паша уличный художник. Рисует шаржи, портреты и вообще всё, что закажут. В черном скетчбуке, который он гордо суёт мне в руки, наброски прохожих и мысли на беларуском. Пока мой новый знакомый разогревает перловую кашу с мясом, я листаю страницы. Вот небольшого роста женщина в шляпе с французским бульдогом и подпись «селявi». За ней мужчина в костюме тройке, пальто, с шарфом и галстуком-бабочкой.

«Вообще-то я не всегда был художником», – басом пропевает Павел и садится слишком близко ко мне. Отодвигаюсь. «Когда жил в Беларуси, был дьякон. Мой отец работал священником. Он умер от рака в 90-х. Я тогда еще ходил в школу. Мама настаивала, чтобы я пошел по его стопам. Вот и поступил на теологический факультет – закончил и пошел работать. 

Церковь – большая структура, там много разных должностей. Я основную часть времени проводил в офисе – занимался разными бюрократическими вещами. Еще у меня была жена и дети. Пока я в Португалии, мы часто созваниваемся с детьми. Но иногда грустно, что они сами не звонят – только когда нужны деньги».

Паша замолкает. Ощущается нарастающее напряжение от незаконченности истории – такое бывает, когда человек знает точное определение слова «драма».

Теперь мы говорим о Португалии и португальцах, которые ценят искусство и всегда оставляют Паше на чай. «В других местах меня воспринимают как проститутку – как и многих, кто работает на улице. А за три месяца здесь я почувствовал свою ценность, понимаешь?». 

Не понимаю – мне никогда не приходилось работать на улицах. Но, конечно, одобрительно киваю. Паша съедает все до последней крупинки. И прощается – дальше в его планах хорошо заработать. 

«Страшный грешник»

В следующий раз мы встречаемся в 10 вечера – Паша зовет гулять по ночному городу, обещает показать красивые места. Он заранее купил белого портвейна и «хлеб богов» – традиционные португальские булочки с кокосом. Возможно, это похоже на свидание.

— Почему ты в здесь без жены и детей? – спрашиваю на смотровой площадке.
— Так я с ней развелся давно.
— А чего развелись?
— Давай выпьем, а?

Три глотка – и я слушаю длинную историю, к которой, похоже, была не готова.

«С первой женой у меня был первый поцелуй и первый секс. Мы поженились, во-первых, потому что оба были традиционных взглядов. Раз лишил девственности – женись. А во-вторых, я верил, что больше со мной ни одна женщина не захочет быть. Я же был толстый сын священника.

 

Почти сразу я сказал ей, что у меня есть необычное увлечение – я люблю надевать женское белье. Конечно, ей было сложно это принять.

Она не понимала, почему мне это нравится, почему я хочу надевать трусы и лифчик во время нашего секса. Возможно, она и не хотела понять – ей просто было противно. 

Секс у нас был, мягко говоря, не очень. Поэтому я изменял. Морально было тяжело – я же все еще придерживался религиозных ценностей. Это сейчас я не верю в бога, но тогда старался побороть демонов внутри. Ходил на исповедь. Мне говорили, что такой «недуг» был у некоторых святых, что они от этого избавились – значит и я смогу. Лечиться предлагали, конечно же, молитвой. Вообще, церковь всеми силами пытается задавить сексуальное начало человека, от этого желание только усиливается. Но это способ управления людьми, отработанный веками. Со мной он плохо работал. Я считал себя страшным грешником.

Я познакомился с женщиной. Хоть она и была сильно верующей, полностью принимала мой фетиш. И это меня сильно возбуждало. Помимо того, что мне нравится ощущение женского белья на теле, мне важно принятие. Она никогда не говорила мне снять чулки или бюстгальтер во время секса. Она любила меня, а я ее. И хотел уйти от жены к ней. Но мы расстались, потому что эта женщина не смогла бы принять факт, что разрушила семью.

С женой мы все же развелись. Я ушел в свободное плавание. По работе много ездил на конференции. Там у меня случались свидания, секс. И каждый раз я говорил женщинам, что у меня есть такой фетиш. Они отвечали: «Хорошо, даже интересно, как это будет». Но потом просили снять белье. А мне хотелось, чтобы они сами просили надеть чулки, например. И чтобы девушка проявляла инициативу. Но в большинстве случаев партнерши думают: «Ничего-ничего, со мной он изменится. Я его «вылечу». Просто ему раньше не везло с женщинами». Но меня не нужно лечить!

Чтобы понять, что со мной все нормально, я проделал долгий путь. Читал литературу про кроссдрессинг, трансвестизм, статьи на русском, английском, общался с такими же, как я, в ЖЖ. Там, кстати, было большое сообщество любителей женского белья. Плюс, пытался вспоминать детство – чтобы понять, откуда это всё взялось. 

У меня и без психологов получилось «отмотать» воспоминания до лет четырех. Помню, тогда я надел мамину ночную рубашку, потому что хотел быть ближе к ней. Она, видимо, уехала куда-то и оставила меня с бабушкой. Сорочка пахла мамой, была длинная, светло-голубая. Но в комнату заглянула бабушка, увидела меня и улыбнулась – ей эта сцена показалась милой. А у меня, видимо, отложилось, что это как-то неправильно. И вот два этих чувства – стыд и наслаждение – наложились, и сформировался фетиш. Потом я повторял это много-много раз. Сам факт того, что меня могут застукать, будоражил. Но никто никогда не видел меня в женской одежде – я хорошо прятался. Еще помню, как приходил со школы, воровал у мамы бюстгальтер и закрывался в комнате, чтобы примерить. Это чистый адреналин! Примерно то же я сейчас испытываю в магазинах женского белья, только еще добавь сильное возбуждение.

Потом из книг про девиации я узнал схему, по которой может развиваться перверсия. Она хорошо ложилась на мою личную историю. Мама была холодной женщиной, от этого она казалась мне недосягаемым идеалом. А так как папа занимал нейтральную позицию в моем воспитании, то именно мама стала образом, к которому я стремился и на который хотел быть похож. Надеть женское платье, чулки, трусики – значит приблизиться к идеальному образу. Плюс привлечь к себе маму и как бы показать ей: «Смотри, мам, я так похож на тебя. Пожалуйста, люби меня! Прими меня!» 

Когда понимаешь причинно-следственные связи, становится легче. Намного легче, чем от исповедей и молитв.

Через некоторое время я ушел с работы. 

Мне всегда нравилось рисовать, я делал это с детства. Поэтому решил заняться любимым делом. А однажды встретил девушку на каком-то съезде, посвященном беларускому языку, который я очень люблю. Закрутился роман. Такого ментального сходства с другим человеком у меня никогда не было. 

Позже у нас родился ребенок. Мы уехали из Беларуси. Но, к сожалению, она тоже не принимает мой фетиш. Ничего против не имеет, но постоянно просила, чтобы я снял чулки во время секса – мол, ей так не удобно. На фоне этого мы часто ссорились. Вот я и решил уехать в Португалию на несколько месяцев – это можно назвать таймаутом. Хочется верить, что у нас еще все возобновится: отношения-то действительно хорошие, и я ими дорожу».

Где найти шпильки 45 размера

Смотрю в телефон – уже шесть утра. Мы затерялись в подворотнях. На стенах – традиционные азулежу. С окон свисают сохнущие носки. Бутылка портвейна пустая. Я прошу Пашу найти дорогу обратно в хостел. Он уверенно шагает по мелкой брусчатке. 

Уже когда мы заходим в розовое здание с резным балконом, куда на дешевые койки стекаются молодые туристы, Паша предлагает показать «кое-что». В его комнате стоит железный шкаф. Он открывает ящик номер три и достает черную обувную коробку. 

 

«Есть дурацкий стереотип, что такие, как я, носят красное белье и высокие каблуки», – говорит он. Это правда: как только он признался в своей девиации, мое воображение создало его голограмму в красном комплекте и туфлях стриптизерши. «На самом деле, мне нравятся пастельные тона, – усмехается он и достает телесные стринги и лифчик. «Я люблю кружево – а кто его не любит? Каблуки мне нравятся, но найти шпильки 45 размера сложно. И еще я не понимаю косточек в бюстгальтере – это же больно! Вообще я считаю, что женское нижнее белье очень удобно для мужчин: ничего не натирает и нет швов там, где не надо.

Единственное, что отличает тебя от меня (хоть мы и носим одинаковые трусы) – это то, что когда я надеваю женское белье, я попадаю в нирвану.

Знаешь, как под наркотиками. Все становится ярче, живее. А еще когда на мне женское белье, я лучше рисую: всё мое внимание сконцентрировано на ощущении ткани на коже. Голова пустая. Рука идет сама по себе – рисунок выходит реально хорошим. 

Но главный инсайт про мою особенность, что она положительно влияет на общение с женщинами. Я хорошо их понимаю, внимателен к деталям, бережно отношусь к их переживаниям. Это помогает находить общий язык. В последних отношениях мы идеально ладили – ну, если не брать во внимание проблемы в постели. И все из-за того, кто я – кроссдрессер». 

Я общалась со многими фетишистами, правда, только в онлайне. Поэтому такой рассказ в ответ на простой вопрос меня шокирует. «А ты со всеми так откровенен?» – «Нет. Ты первая, кому я рассказал всё. И только сейчас понял, как горжусь собой и своим фетишем. Кажется, это принятие».

Начинает символично светать. Я вспоминаю слова своего психолога: если нащупать поддержку внутри себя, ты перестаешь быть как рыба-прилипала – просить людей, чтобы они подтвердили, какой ты хороший.

Уже перед тем, как я делаю движение в сторону двери, чтобы уйти, экс-дьякон не упускает возможность: «Может, ты хочешь посмотреть, как это белье смотрится на мне?» Я отказываюсь. Думаю, нам лучше остаться друзьями.