Саша Варламов: «Куда смотрят мамы, когда их дети идут в милиционеры?»

Боль • Саша Романова
Один из тех, кто может понять, что чувствует Михаил Ходорковский в первые дни на свободе, — это Саша Варламов, модельер, обвиненный по нескольким экономическим статьям Уголовного кодекса, за процессом над которым наблюдали все СМИ страны. Саша Варламов вышел из тюрьмы 23 июля 2013 года, проведя за решеткой два года и пережив четыре операции на позвоночнике.

Саша Варламов: Я смотрел на фотографию Михаила Ходорковского там, в Берлине. У него было лицо человека, который ЗНАЛ, что так произойдет. Он ждал. Я прочитал на его лице удовольствие от того, что он смог все пройти и выдержать: закончился этот период жизни, начинается другой. Так как он моложе, ему, наверное, физически было легче, притом, его не бросили в общую камеру.

KYKY: Михаил Ходорковский подал прошение Путину о помиловании — это сильный поступок или нет?

С.В.: Понимаете, в чем дело: не надо никого осуждать. Есть возможность написать прошение — нужно этим пользоваться, чтобы выйти из ада. Потому что тюрьма — это ад и кошмар, люди, которые друг друга ненавидят, и вот этой ненавистью наполнено все в радиусе метра от тебя. Он же не предал никого. Я лишь знаю, что если бы мне или Ходорковскому, вам или кому-то еще не нужно было туда попасть, вы бы никогда в жизни туда бы не попали.

KYKY: То есть человеку не дается больше того, что он можешь пережить?

С.В.: Дается больше. Если бы не давалось, люди бы не сходили в тюрьмах с ума, такое тоже бывает, когда психика реально не может выдержать. А зачем Богу сумасшедшие? Они не владеют ситуацией, не владеют собой, и входит ли это состояние в планы, я сказать не могу, но тебя всю жизнь ломают. Если Господь кого-то не ломает, и они при всей своей гордыне остаются наверху — это только потому, что от них отказались. Я не буду называть имен. Но Бог уже махнул на них рукой. А ставят на место тех, кому хотят помочь.

Саша Варламов, модельер, создатель «Мельницы моды», первые дни на свободе

KYKY: А зачем все это? Какой смысл?

С.В.: Я думаю, все взаимосвязано. В историю всегда включены и другие люди: конвоиры, охранники, следователи. В моем случае были свидетели, которые плакали и отказывались от своих показаний. Никто же не знал, что на суде будут журналисты, и каждое произнесенное слово тут же появится в интернете. Я знаю на сто процентов, что один следователь говорил после моей операции своему начальнику: «Да отпустите его!». А начальство ему отвечало: «Чего ты за него заступаешься? Какую выгоду имеешь?».

Я смотрел в тюрьме на милиционеров и думал: Господи, у них же мама есть! Куда мамы смотрят, когда их дети идут в милиционеры?

И менты сами прекрасно понимают, что они менты. Когда при встрече он не в форме, а ты спрашиваешь: «Кем работаешь?», он отвечает: «В охране». Им самим стыдно. Да, среди милиционеров есть те, которые ловят кайф от любой жестокости и любого способа унижения. А есть люди, которые незаметно мне палец большой вверх показывали, мол, держись. Понимаете, общение с заключенным записывают. А жест, большой палец вверх, не снимают, потому что это стоит дороже — камеру поставить. Понимаете, там тоже люди есть.

KYKY: Понимаю…

С.В.: А когда я вышел: вот вроде бы преступник, но со мной посторонние люди на улице здороваются. Бывшие зеки подходят, по человеку же видно, что зек: «Молоток, держись, мы за тебя». В автобусе узнают. Позавчера тоже было, подходит человек: «Я все знаю, держись». И вот это ощущение, что ты не одинок: в автобусе, в магазинах, когда хлеб покупаю, — я хожу среди людей. Получается, все это нужно было и для того, чтобы людям себя проявить. Когда у нас есть возможность переступить через умирающего и пойти заниматься своими делами, или рядом через стенку труп лежит, а мы танцуем — это одна позиция. Но есть же и сопричастность. Это какой-то такой большой сумасшедший спектакль, да не сумасшедший — божественный, конечно. И с Ходорковским, очевидно, то же самое.

Михаил Ходорковский, экс-глава ЮКОСа, первые дни на свободе

KYKY: Пишут, он принял решение уехать из России, по крайней мере, пока. Если бы у Вас была такая возможность, как бы Вы поступили?

С.В.: Во-первых, если уезжаешь, то уезжаешь в никуда. К людям, которые будут тебя терпеть: как собаку держат, которая не разговаривает, но ее кормят и по головке погладят. Быть домашним животным у кого-то? У Ходорковского деньги другие. Он может себе позволить окружить себя русскоговорящими людьми. В моем случае денег нет, да и здесь в Минске что-то происходит. Я выполняю действия, которые вроде бы от меня не зависят. Не могу сказать, что меня сделали счастливым человеком, но то, что было после 8 мая 2011 года, не случайно.

Отбрось свои хочу-не-хочу, вот тебе дано здесь сидеть — сиди и делай! Если тебе не нравится, условно говоря, какой-то город, тебя запрут туда. Пока не научишься жить и любить то, что ты ненавидел, тебя не выпустят.

Не случайно теперь я не могу придумать те спектакли и сказки, которые тогда были поставлены. Не могу придумать тех коллекций. Люди до сих пор привозят мне вещицы из той жизни. Чемодан с коллекцией, сделанной семь лет назад, коробочку, диски, пачку бумаги: «Вот, ты забыл тогда». А меня тогда не было, я не мог это забыть, потому что слишком резко все оборвалось. А теперь я коллекцию раздал людям, и люди ее носят.

KYKY: Вы сказали фразу: всегда видите на улице, когда бывший зэк подходит. А что в них такое?

C.В.: Глаза. Они бывают двух видов: или абсолютно выцветшие, как у мертвой рыбы, белесые и как будто покрытые пленкой — когда я увидел у себя на фотографии в интернете вот такие глаза, как у мертвой рыбы, я написал, что это страх Божий. А в других случаях глаза горят таким сатанинским огнем внутренним, это огонь какой-то сумасшедшей жизненной энергии, что бы вот так, сжав зубы, терпеть.

KYKY: Непокорность?

C.В.: Непокорность — это в зуб давать, око за око, зуб за зуб. А здесь скорее чувство: «Я не согласен. Не пойду против, но и не сдвинусь в вашем направлении. Я буду терпеть, но не стану вашим». Понимаете, сломав себя, осознаешь совершенно другие вещи. Это другой уровень самоанализа.

KYKY: Что такое свобода?

C.В.: А вот нет свободы, которая была раньше, потому что все время после этого начинаешь ловить себя на том, что ты обязан, что ты должен. Коль я себя сломал, я уже возноситься не должен. Свобода — это возможность чувствовать себя хозяином положения. А хозяин положения — не ты.

Заметили ошибку в тексте – выделите её и нажмите Ctrl+Enter

Рождество для «Калiласка»

Боль • Виктория Журавлева

Не менее 83% населения убеждены, что подарки под елку кладет Дед Мороз, письмо которому нужно отправлять через морозилку. Сегодня 25 декабря — первый честный день, когда можно от всей души желать самого доброго и светлого и дарить подарки. Виктория Журавлева предлагает отправиться за ними в «Калiласка».