Для начала – краткая история БелАЭС

До 2008 года Островец был не самым цветущим беларуским городом, у местных в ходу даже была поговорка: «Островец – свету конец». А потом всё изменилось: там начали расчищать территорию под БелАЭС, которую позже согласится построить в кредит «Росатом» за 10 миллиардов долларов (еще миллиард выделят из госбюджета). Атомную затею критиковали и независимые беларуские СМИ, и литовские президенты – их можно понять: БелАЭС находится в 50 километрах от Вильнюса. Литовцы даже приняли резолюцию «об угрозе» БелАЭС и призывают другие прибалтийские страны бойкотировать импорт электроэнергии, которую будут производить в Островце. 

Чем обоснован страх из-за стройки в Островце? Во-первых, изначально было решено, что отработанное ядерное топливо будет храниться в Беларуси. Во-вторых, как минимум несколько раз на этой стройке случались странные вещи. В 2016-м корпус реактора БелАЭС «соприкоснулся с землей», и Минэнерго долго не хотело пояснять, что произошло. Потом же хнуодили слухи, что и новый корпус реактора травмировали, но на БелАЭС заверили, что пострадал не сам реактор, а его «защитный металлический кожух». В 2019-м на стройке пострадали двое рабочих – люлька вместе с ними сорвалась с высоты. Неприятных инцидентов было немало, но сквозь петиции, дипломатические уговоры и протесты БелАЭС уверенно прорывается к запуску. И запускать ее будет, в том числе, герой этого интервью.

«Строить АЭС – то же самое, что детсад или школу»

KYKY: Дмитрий, расскажите для начала о себе – и как вы попали строителем на беларускую АЭС.

Дмитрий Терехов: Мне 28 лет. Я родился в селе Дракино – в ста километрах от Воронежа. В 2016-м случайно устроился инженером на строительство АЭС и с тех пор у меня со станциями «закрутилось». 

KYKY: Так вы специалист по АЭС? 

Д. Т: Да, я устроен в дочернюю компанию «Росатома», которая специализируется на строительстве атомных станций. Впервые попал на стройку нововоронежской АЭС – я жил рядом с ней. Многие из моего села там работали. Потом трудился еще на пяти российских АЭС. С инженера дорос до начальника участка – сейчас у меня в подчинении прорабы, мастера, ребята-монтажники, сварщики.

Когда мы благополучно отработали Нововоронежскую станцию, пришло время переезжать на новый объект. На выбор дали два направления: Беларусь и российский город Курчатов в курской области. Я был в этом городе, и мне он не понравился: очень серо, скучно, такой себе городишко. Островец по сравнению с ним – просто космос. Поэтому я поехал в Беларусь. Здесь я зарабатываю больше, чем получал бы в Курчатове. На БелАЭС со всеми премиями выходит 110 000 российских рублей или 3600 BYN в месяц. В Курчатове получал бы где-то 2600.

KYKY: Есть надбавка за опасность работы? 

Д. Т: Надбавки за опасность нет, потому что и опасности никакой нет. В среднем атомная станция строится лет 7-10, из них только полгода на стройке есть топливо и, соответственно, радиационные загрязнения. В остальное время строить АЭС – то же самое, что детсад или школу. Тот же бетон, железо – ничего необычного. Но на БелАЭС топливо уже завезли, потому что скоро планируется пуск блока.

KYKY: Вы смотрели сериал «Чернобыль» от HBO? 

Д. Т: Буквально недавно посмотрел – мне его беларуска посоветовала, которая работает у нас на станции начальником снабжения. Сериал хороший, мне понравился. Я понимаю, что это реальная история и что Беларусь больше остальных пострадала от чернобыльской катастрофы. Но если вы внимательно смотрели фильм, то видели, что авария там произошла из-за эксперимента, который провели в нарушение требований программ. А не потому что атомная станция – сама по себе плохая штука. 

KYKY: Я внимательно смотрела фильм и помню, что проблема была не только в эксперименте, но и самом строении реактора. 

Д. Т: Блок, который строится в Беларуси, не такой, как был на Чернобыльской АЭС. Представьте себе реактор: это большое круглое помещение сферической формы, которое изнутри обшито толстым листом железа. А над ним еще полтора метра бетона в виде купола. Даже если случится взрыв, эта конструкция его удержит – сто процентов. В Чернобыле крыша просто раскрылась и радиоактивные вещества попали в атмосферу. На БелАЭС такое невозможно – там не откроется крыша реактора. И это я не говорю о том, что есть специальные «ловушки» – если случится авария, реактор провалится под землю в специальный раствор. На Чернобыльской АЭС такого уровня защиты не было.

Но поймите, любое крупное технологичное предприятие априори не может быть полностью безопасным. Возьмите ТЭЦ, шахты – вот недавно в России случилась авария на гидроэлектростанции, где погибло очень много людей. А в Чернобыле катастрофа случилась именно из-за того, что человек захотел выслужиться и провел эксперимент, нарушая требования, – вот и всё. Но это мое мнение и я никому его не навязываю. 

KYKY: Скажите честно: сколько раз на БелАЭС «реактор касался земли», как это случилось в 2016-м по словам Росатома? Какие еще аварии там были?

Д. Т: Я приехал на БелАЭС в октябре 2019-го, так что лично не застал этого падения. Но его видел мой одноклассник, который тоже работает на стройке. Он рассказал мне, что корпус реактора поднимали и он действительно сорвался со строп (это толстые строительные ленты). Реактор не упал с высоты, а сполз по стропам на песок, то есть реально коснулся земли. Кстати, этот корпус реактора заменили – его увезли со стройки и привезли новый. Насколько я знаю, подобный случай был один раз, но я могу ошибаться.

KYKY: Я знаю, что на некоторых заводах работников по утрам проверяют на алкотестере. На АЭС проходятся с дозиметром?

Д. Т: Не совсем. После завоза топлива территория станции делится на две части: зона контролируемого и свободного доступа. В последней нет никаких загрязнений и радиационного фона в принципе. А вот в зоне контролируемого доступа радиационный фон может быть повышен. Перед тем, как зайти на эту зону, человек проходит через санпропускник, ему выдается дозиметр, который вешается на спецодежду – без него ходить там запрещено. Этот дозиметр не показывает уровень радиации, но он издает специальный звук, слышишь его – понимаешь, что нужно покинуть зону. За весь мой опыт работы дозиметр сработал всего несколько раз, и то не со мной, а с ребятами-монтажниками. Когда станция запускается, в «грязных» помещениях строителям делать нечего. На БелАЭС реактор еще не запущен, там такого сигнала не было и пока быть не может – вы [беларусы] слишком сильно переживаете за опасность атомной станции. 

Лукашенко: «Первый блок БелАЭС введут в эксплуатацию буквально на днях» pic.twitter.com/sXem0DaJEV

— Shakal.Today (@shakal_today) June 5, 2020

KYKY: Почему беларускую АЭС строят россияне? 

Д. Т: Подходящие проекты были везде, но страны отказывались строить в кредит – только за наличку. А Россия согласилась построить АЭС в кредит, но с условием, что строить будут тоже россияне. При этом на стройке работают не только россияне, хотя их, конечно, большинство. Кстати, Беларусь в строительстве строже, чем Россия. Больше контроля, больше проверяющих органов, больше буквоедства – словом, бюрократизма больше, поэтому и строить тут сложнее. 

KYKY: А вы протестующих около станции видели? 

Д. Т: Около станции – нет, только на фото в интернете. Многие местные из Островца работают на стройке за довольно неплохие деньги. Вот недавно ко мне сварщиком один беларус устраивался, он сказал: «За зарплату, которую вы готовы мне платить, я в Беларуси работу не найду». Мы обещали ему 1500 беларуских рублей – не знаю, какие зарплаты в Беларуси, но его это сильно устроило. 

Вспоминаю слово «хмарачос» – и улыбка на лице

KYKY: Вы завели блог и там часто пишете о Беларуси. А что вы знали про нашу страну, когда только приехали? 

Д. Т: Вообще ничего. Знал, конечно, что она существует и у нее есть батька, картошка, МАЗы, БелАЗы. Многие мои коллеги говорят, что, пока мы здесь, нужно всю Беларусь объехать, потому что не по работе сюда вряд ли вернешься. 

KYKY: Как вы относитесь к россиянам, которые думают, что Беларусь – это их дача? 

Д. Т: Новое поколение россиян так не думает. По крайне мере, в моем окружении таких нет. Это скорее про более взрослых людей, которые застали Союз – среди них много тех, кто думает, что Беларусь – их огород. Это мысль на сто процентов транслируется из российского телевизора. Там каждый день говорят, какие мы [россияне] хорошие, а весь мир – плохой и строит против нас заговоры. Я так, конечно, не считаю. Но про Союзное государство впервые я услышал только в Беларуси в прошлом году. Для людей старшего поколения это как история с Крымом – «вернули». В моем понимании Крым отжали. Поэтому я против интеграции, я за свободу. За то, чтобы люди сами выбирали, в какой стране им жить и какого президента ставить у власти. 

KYKY: В блоге вы писали, что перестали говорить «Белоруссия», потому что «это самое обидное для беларуса». 

Д. Т: Если честно, я просто не знал, как правильно и говорить, и писать. Когда приехал, даже здесь все по-разному произносили, потому и путался. Недавно заметил, к своему стыду, что у меня в контактах в телефоне есть «Сергей, Белорусь». А потом местные ребята объяснили, и я привык к «Беларуси». Представляю, насколько для беларусов неприятно, когда говорят иначе, поэтому к «Белоруссии» не вернусь. Если в России у меня кто-то спросит, как нужно говорить правильно, я отвечу. Но поправлять сам, навязываться не буду. 

На БелАЭС доставили ядерное топливоhttps://t.co/V0loPtCdbj pic.twitter.com/coJ3uELlPn

— Чай з варэннем (@belteanews) May 6, 2020

KYKY: Вы очень нежно писали про Островец в блоге. Почему?

Д. Т: Да за время стройки город очевидно преобразился. Открылся большой спорткомплекс – на выходных там в футбол играли. Плюс есть бассейн, баскетбольные и волейбольные площадки. Построили огромную поликлинику, сейчас строят автовокзал, прокладывают окружную дорогу вокруг Островца. И местные пользуются этими благами цивилизации. Правда, в местном кинотеатре в 2020-м показывали фильм «Терминатор-2». Да и в целом обидно, что в крутом красивом городе, где население 12 тысяч, настолько не развит бизнес. Человек должен ощущать себя комфортно и в маленькой деревне, и в большом городе. 

KYKY: Запуск АЭС как-то изменит эту ситуацию? 

Д. Т: Велик шанс, что все станет гораздо хуже. По крайне мере, так случилось у нас в Нововоронеже. До появления АЭС он был кошмарным местом – заброшенные улицы, наркоманы в парках и так далее. За время строительства город сильно поднялся. Но я боюсь, что скоро он опять упадет – уже заметно, что проседает. Смотрите: сейчас я в Островце зарабатываю приличные деньги. Со мной живут жена и двое детей. Но когда стройка закончится, я уеду и увезу с собой еще троих человек, которые могли бы тратить свои деньги в этом городе. Таких людей очень много – сейчас на стройке работает 4-5 тысяч человек.

KYKY: В СМИ много писали, что российские строители БелАЭС попали с коронавирусом в больницу. Вы как отнеслись к тому, что в пандемию оказались в Беларуси, которая не вводила карантин?

Д. Т: Свободно передвигаться по городу – это круто. А на стройке случаев заражения было не так много, как об этом говорят в новостях. Точное число я вам не назову, но знаю, что массовой вспышки, остановки работы из-за коронавируса у нас не было. Действительно, на станцию часто приезжают строители из России. Чтобы выйти на работу, им нужно заселиться в общежитие и сдать тест на COVID-19 в санэпидемстанции. Если тест показывает положительный результат – человека изолируют. Так те ребята, про которых много писали в СМИ, попали в больницу. Но потом им сделали повторные тесты, и они оказались отрицательными (К концу мая COVID-19 был выявлен у 18 работников АЭС – Прим. KYKY по данным Министерства энергетики).

KYKY: У вас есть пост «топ-5, что бесит в Беларуси». Там есть выходные (например, в банках) по воскресеньям, «Яндекс.Карты» (на которых не найти заправок или ресторанов с суши) и плохие магазины (в маленьких городах). Поясните, что, по-вашему, не так с беларуским телевидением – и как в этот список попал «страх перед КГБ»? 

Д. Т: Я как-то пощелкал «Беларусь-1», «Беларусь-2» – сколько там их? Это телевидение отбрасывает меня на лет 10 назад. Я не могу объяснить, в чем конкретно дело: в картинке, ведущих, официальной манере подачи. Но мне, современному человеку, очень тяжело это смотреть, поэтому беларуские каналы я больше не включаю. Смотрю YouTube – Дудя, Пивоварова и так далее. 

А про КГБ… Знаете, когда мы только приехали в Беларусь, были гораздо более открытые, чем сейчас. Помню, в первые дни сидели на стройке и начали шутить про взятки, тут же кто-то из беларуских коллег строгим голосом сказал: «Вы, ребята, так не шутите. Вас могут подслушать и сдать с потрохами». А когда я сказал, что буду давать вам интервью, знакомый беларус мне заявил: «Ты только ничего лишнего там не говори». 

KYKY: В России разве не так? 

Д. Т: А там КГБ нет – только прокуратура, полиция, СК – наверное, поэтому не так страшно. У меня эта аббревиатура, кстати, ассоциируется с советскими чекистами, которые приезжают ночью на УАЗике и забирают человека на Колыму. 

Живёшь, кайфуешь, занимаешься своим делом, но тут приходит COVID-19 и рушит твои планы умереть от взрыва на БелАЭС.

— Миша Ильин (@m_for_mixacb) April 8, 2020

В Беларуси же страх перед комитетом госбезопасности проскакивает регулярно. И в шутках, и в серьезных разговорах. Как-то сидели в столовой, опять же, шутили: «Все те, кто начинал строить эту станцию, уже озолотились и уехали на Канары». Мне снова заметили: «Ты так громко не говори об этом. Только не здесь». Я не хочу, чтобы вы меня неправильно поняли: я сказал это действительно в шутку – те, кто начинал стройку, здесь уже, и правда, не работают. И кто знает, может, уже действительно купили дом на острове.

KYKY: Ладно, расскажите про свой топ любимых в Беларуси вещей. 

Д. Т: Мне очень нравится внешний вид страны, природа. Когда еду в Минск, с таким хорошим чувством смотрю по сторонам – все красиво: поля, деревья ухожены. Рапс шикарный растет – космос какой-то. И люди отличные: никто тебя не толкнет, не пошлет, не обидит. Мне кажется, люди здесь добрее и приветливее, чем у меня на родине. Среди них сам меньше нервничаешь и становишься добрее. Еще мне нравится беларуский язык. Вспоминаю слово «хмарачос» – и улыбка на лице растягивается. 

KYKY: То бок, калі я зараз распачну, вы мяне зразумееце?

Д. Т: Однозначно нет, но язык очень красивый! Я пробовал учить пару фраз: «Добрай раніцы», например. А еще у детей в садике была неделя беларуского языка, они возвращались домой и тоже меня учили разным словам. А когда я сам приходил за ними в сад, регулярно читал беларуские надписи на дверях, было интересно. Однажды я решил написать в блог про букву «Ў». Когда только приехал, часто видел ее на дорожных знаках и табличках с названиями городов, но не знал, как она читается. А потом еще и памятник в ее честь увидел – стало интересно, что это за буква такая. Но моим подписчикам это не так интересно – этот пост мало читают. 

KYKY: Сейчас вы пишете о себе «русский из Беларуси». Прожив здесь полгода, стали иначе смотреть на Россию?

Д. Т: Скорее, на россиян. И виной даже не моя жизнь в Беларуси, а именно блог. Вы читали комментарии, которые под ним оставляют? Я делаю это регулярно – там столько гадостей! Люди спорят о том, что Путин – лучше, что Беларусь без России – ничто. Мне очень не нравятся имперские замашки россиян – подход, что нужно обязательно кого-то оскорбить, унизить и вознести себя. Мне это неприятно и даже стыдно разгонять темы сравнения наших стран. 

KYKY: Что будете делать после БелАЭС? 

Д. Т: На этой станции мне еще год-полтора работать, пока не построим второй блок. А потом поеду на другие АЭС. Сейчас, например, разрабатывается направление Бангладеш, да и в России еще куча объектов.

Но у меня появилась мысль про переезд, и она посещает меня все чаще. Я действительно влюбился в Беларусь, хотя совершенно этого не ожидал. Мне здесь очень нравится. Но остаться насовсем пока не планирую: все-таки, при всех минусах России, я ее люблю. Да и когда стройка закончится, столько получать в Беларуси я уже не смогу.