«В 1991-м на „Русском альбоме“ вся страна с ее тысячелетней историей свободно уместилась в зазоре между вымышленным святым Никитой Рязанским и Конями Беспредела — да и по сей день умещается. Тут же скорее об ужасе человека, обнаружившего, что он думал, что живет с людьми, а оказалось, что на картине Босха, только чудища почему-то одеты то ли в телогрейки, то ли в Бриони». Конрад Ерофеев о новом альбоме БГ.

Два заметных белорусских релиза этой недели — от «Серебряной Свадьбы» и полугруппы Trubetskoy — это макси-синглы. Игнорировать их, в силу известности имен, не получается, а писать подробно о синглах как-то не с руки, поэтому развернутые тексты подождут развернутых же релизов. Пока ограничимся нано-рецензиями, просто процитируем особо удачные и характерные места из текстов представленных песен, затем перейдем к главному.

Итак.

Trubetskoy: «Ёлки, ёлки, ёлки, ёлки!»

Cеребрянная свадьба: «Многоэтажками […] мушиными какашками».

Sapienti sat, как говорили в Риме.

Борис Гребенщиков и Дэвид Боуи

Что касается главного, то — тут уж или смеяться или плакать — у БГ опять вышел новый альбом. Борис Борисович плодовит — он написал то ли 600 песен, то ли больше, и альбомы изготовляет с завидной скоростью — редко какой год проходит без релиза. Иные поговаривают — и не без оснований — что это не совсем тот случай, когда количество переходит в качество. Последние пару пластинок, выражаясь политкорректно, были неоднозначны — хоть и не без удачных мест. И несмотря на то, что будда убедительно просит нас всех сохранять ясность сознания (вот так, запросто я втиснулся в нужный культурный контекст), не могу сказать, что перед прослушиванием нового диска я был абсолютно непредвзят и открыт. Особенно если учесть, что у пластинки наличиствует политическая подоплека, а это всегда настораживает.

Прежде, чем начать разговор по существу, давайте уберем с пути главное препятствие. Альбом БГ, увы, не может служить поводом к музыкальной критике — потому что с музыкой тут полный и ожидаемый голяк. Да, БГ одно время любил рассказывать всем, что по сути он не поэт, а музыкант, но мне кажется, это заблуждение у него еще с тех времен, когда в Ленинграде ему подыгрывали лучшие из лучших, включая Курехина и Бутмана, а он среди них тусовался. Личные инструментальные проекты БГ либо в плохом смысле экспериментальны, как Безумные Соловьи Русского Леса с Курехиным, либо — представляют собой матерый китч, как Dodecameron — и никакой Гайворонский не спасает. Так что ну ее, музыку эту. Не было такой, и не будет — цитируя пластинку.

1987 год

 

Что касается существа альбома, то это без всякого сомнения рефлексия Бориса Борисовича на процессы, происходящие сегодня в России. Это уже достаточно необычно, поскольку обычно Гребенщиков не любит откровенной конъюнктурщины и за всю свою карьеру написал дай бог с десяток работ гражданской лирики. В отличие от Юрия Юлиановича Шевчука, БГ этот жанр дается с трудом, скорее вынужденно, чем по желанию. «Время уклоняться — но как уклониться?» — цитата с первого же трека, которая в общем-то полностью раскрывает причину существования этой записи.

Видно по причине принуждения, пусть и внутреннего, текстовая часть альбома смутна и угловата, скорее протестующее мычание через кляп, нежели жесткое заявление. Местами альбом многословен, местами — провисает, иногда даже примитивен до нелепости. Однако, осознанно или нет, за путаницей строчек проступает главное, то, почему этот альбом видно и был записан — фрустрация немолодого человека от того, что происходит с его миром и его родиной.

Хоть альбом и про Россию, но России тут почитай что и нет — да и то, эту тему Гребенщиков раскрыл еще в 1991-м на «Русском альбоме», тогда вся страна с ее тысячелетней историей свободно уместилась в зазоре между вымышленным святым Никитой Рязанским и Конями Беспредела — да и по сей день умещается. Тут же скорее об ужасе человека, обнаружившего, что он думал, что живет с людьми, а оказалось, что на картине Босха, только чудища почему-то одеты то ли в телогрейки, то ли в Бриони.

Слушать ли этот альбом и стоит ли он потраченного времени? Несмотря на очевидные огрехи — да, особенно если вы достаточно молоды или беспечны для того, чтобы не знать, что такое праздник урожая во дворце труда. Хотя бы в рамках исторического экскурса, а также — возможно — предостережения. Ради этого, пожалуй, можно перетерпеть и хреновую музыку, и кривые стихи. Закончим, как ни странно, Летовым. Sapienti sat.